Значит, небольшое такое поле дикорастущей пшеницы... Конечно, дикорастущей, потому что человек еще пока даже не определился с выбором - неандертальцем ему быть или хомо сапиенсом, не то что самому пшеницу выращивать. Ну и вот, значит, поле дикорастущей пшеницы на таком каменистом склоне и даже, можно сказать, на невысоком обрыве. Там довольно ветрено и иногда там идет дождь - дело происходит то ли в южной Европе, то ли в где-то ближе к ее центру, а может, и вообще в Азии, но не в пустыне и не в степи, а на севере.
И вот сильный порыв ветра сдувает с дикорастущих колосков несколько зернышек. Ну, давайте прямо говорить, почти все зернышки он сдувает, потому что пора. Зернышки только этого и ждут. Часть этих зернышек летит вниз по склону и падает с того самого невысокого обрыва (ну метра два максимум - не обрыв даже, а заступ такой) на большой валун, лежащий внизу. Наверное, в свое время ледник затащил его сюда с севера, распахав при этом ландшафт и создав также и тот самый заступ.
А в середине этого валуна есть такое углубление размером со средних размеров миску. Раньше туда бил сверху небольшой водопадик, а потом русло ручья поменялось, водопадик исчез, а выемка от него осталась. И вот, значит, некоторые зернышки скатываются в эту выемку. А там за неделю, то есть за то время, когда зернышки стали отрываться от колосков, скопилось уже немало зерна, с хорошую такую пригоршню. И лежат они там, естественно, залитые дождевой водой.
А дождь льет уже пару дней - ну не льет, а так, моросит. Небольшой циклон, непогода, облачность и изморось. Зерна полежали-полежали и начали того - разбухать. А разбухнув, они через какое-то время начали бродить. Ну а тем временем к ним еще подсыпаются зернышки и еще - хотя уже и не так много, как вначале, потому что довольно сыро, да и зерен на колосках осталось уже немного. И вот уже даже и воды в луже не осталось, потому что она вся впиталась в разбухшие и бродящие зерна.
И в какой-то из дней, наконец, отступает непогода, сдает свои позиции циклон. При авиаподдержке солнца силы антициклона теснят врага по всему фронту, выбивают изо всех укрытий, гонят его на север, куда он и сам торопится, боясь попасть в окружение. И вот уже антициклонические войска заняли нашу полянку и маршируют по ней под палящим солнцем, и полевые цветы кидают к ногам освободителей букеты себя.
И начинаются жаркие, а потом и знойные, а потом и просто уже удушающие дни. Буквально за два-три дня все это случилось - ведь лето же. Цветы уже не кидают себя под ноги солнечным лучам, а уже даже немного сомневаются, а не слишком ли распоясалась новая власть? Не пришло ли время и оппозиции сказать свое слово? Но нет, не пришло пока. Жарит солнце и ни дуновения ветерка. Раскаляется ледниковый камень - уступ-то смотрит на юг. И наша пшеничная кашица сначала удивленно подсохла, а потом почувствовала, что ее вроде как греют? Да нет, кашица дорогая, тебя не просто греют. Тебя пекут! Скоро, уже сегодня, из тебя получится отличный, пусть и не самого высшего сорта, хлеб.
А в это время мимо как раз проходила небольшая группа людей. Ну как людей - немного еще более волосатых, конечно, чем это приемлемо в приличном обществе. И немного более голых. Да и вообще в приличном обществе их бы сторонились, но они туда и не рвались и шли вовсе не на светский раут, а просто искали что-нибудь пожрать. Впрочем, именно это роднило их с большинством посетителей всех и всяческих светских раутов - но это так, к слову. В общем, шли они и думали, мол, где бы тут нам устроиться на бизнес-ланч, он же комплексный обед.
И тут предводитель этих провинциальных товарищей (звали его, кстати, Клайбус) замечает нашу лепешечку. Интересная штука, подумал он, отодрав ее от камня. Плесень не плесень, гриб не гриб, мочалка не мочалка... Нет, про мочалку он подумать не мог, потому что ввиду сильной заволошенности тела мочалкой он никогда не пользовался и даже не знал, как она выглядит. Естественно, дальнейшее исследование предмета происходило посредством употребления его в пищу.
Съел. Понравилось. Однако больше он таких лепешек нигде вокруг не нашел, показать товарищам он ее не успел, а для образного рассказа о ней у него в распоряжении еще не было достаточно мощного языкового инструментария. Он им, дескать, гы-гуррр-а! И руками так вроде что-то показывает. А они ему: чего? И вскоре наш Клайбус про эту лепешку вообще забыл. А вы-то, наверное, уже решили, что присутствовали при моменте открытия человеком хлеба? Нет.
Хлеб будет открыт Клайбусом только через год, когда он с группой своих дремучих провинциалов снова будет проходить мимо того самого камня и обнаружит там ту же лепешку, как будто он ее и не ел вовсе. Ну тут уже он сначала зело удивился, а потом сдвинул суровые надбровные дуги и начал просекать закономерность - он вообще был одним из умнейших людей своего времени, как и подобает первооткрывателю хлеба. Показал он лепешку друзьям (это тоже сообразил, наконец). И они решили на следующий год устроить у камня засаду. Хотели посмотреть, кто туда кладет такую вкусную штуку. И посмотрели.
А ведь неандертальцы тогда, еще в первый раз, тоже шли этой тропой - на целый километр впереди группы Клайбуса! Но, проходя через нашу полянку, были отвлечены пробегающей мимо косулей. "Черт бы побрал эту косулю, вот же принесла ее тогда нелегкая, и чего я ломанулся-то за ней, чтоб мне тогда же и споткнуться!" - сокрушался потом Бэдлакус, их предводитель. А тогда они, наоборот, очень радовались своей удаче, дурачки.
